Захотелось попробовать свои силы. Намучилась, но процесс понравился.
Писала на заявку, ибо самой лень было придумывать. Немного не учла время + там кажется главная мысль обвинение Мукуро, а он там хуй куда отошёл, ужасы в задницу. Да я там вообще всю заявку искаверкал хД
Я очень,
очень буду рада помощи по тексту, критики, ибо что-то отшла от дел фанфикера =_= Надеюсь на помощь от ПЧ, я знаю что вы мне сможете помочь :о Мимокрокодилам буду рада. Да вообще раскритикуйте меня нахер, шоб я перестал лениться %D
Предупреждение: ООС, ХЭ своеобразный.
НЕ В ОБЗОРЫ, увижу - судиться буду, ня :о
Так, вроде всё сказал хДYLТсуна. Кто-то из Хранителей умирает, но Тсуна продолжает регулярно видеть его. Пытаться убедить себя, что это иллюзии или сумасшествие. Обвинять Мукуро. "Я тут ни при чём, Вонгола. Просто земля там солёная и каменистая...". Мистика, ужасы, посильный ХЭ для Тсуны.861 словоОн не был чересчур бледным и у него не было кругов под глазами, как у приведений в страшилках.
Но у него было злое выражение лица и обвиняющий взгляд. И Цуна боялся его. Боялся его взгляда, того, что он рядом и что никто больше его не видит.
Он сидел в комнате у Савады всю ночь, луна освещала его лицо, делая более зловещим. Он не шевелился и неотрывно смотрел на Цуну своим пронизывающим взглядом. Хотелось прогнать его, ударить, накричать. Но Цуна боялся заговорить с ним, боялся признать своё сумасшествие.
Пока он не попытался убить Саваду, скинув с крыши школы.
"Что тебе нужно от меня?! Уйди! Ты мёртв, ты не можешь ничего мне сделать!"
Тогда его спас Дино, не дав упасть.
Потом были долгие разговоры. Они все беспокоились, спрашивали о самочувствие и утешали. Говорили, он умер достойно. А он в это время стоял, оперевшись спиной о стенку, и ухмылялся. От ухмылки бросало в дрожь и пот выступал на лбу.
В ту ночь он сидел не на полу, а на кровати. Цуне было страшно до чёртков, до икоты, но он старался делать вид, что его нет вовсе.
А на утро Саваду посетила гениальная догадка.
Мукуро тогда рассматривал его чуть прищурившись и без обычной усмешки.
И Цуна на него наорал. Прямо сорвал всю злость, то кидался на Рокудо, то отталкивал его, не давал сказать и слова - впрочем, Мукуро вроде не хотел ничего говорить. Цуна сломал с десяток деревьев, взорвал какое-то заброшенное небольшое здание, и всё кричал и кричал. Сначала от злости на Мукуро, что это именно он подсылает к нему иллюзии, не даёт восстановить равновесие жизни после смерти Хранителя... А потом Цуна вперемешку с криками стал всхлипывать. От злости, от бессилия, от боли.
Мукуро стоял чуть в стороне от хаоса устроенного Савадой и спокойно смотрел, пока Цуна опять не обратился к нему.
- УБЕРИ! Убери его от меня, я не хочу, не могу его больше видеть! Он мёртв!.. - силы закончились, хотелось просто лечь и зарыдать. И лежать бесконечно, пока тело не начнёт тлеть и не заростёт травой, - Зачем ты меня достаёшь?.. Хочешь, чтобы они подумали что я сумасшедший?.. Хочешь сломать меня?
Мукуро неслышно подошёл к Цуне. Он не ступал осторожно, не боясь нового взрыва эмоций, не готовил оружие, стремясь дать отпор. Он просто подошёл и поднял голову, смотря на небо.
- Я тут не причём, Вонгола. Просто земля там каменистая и солёная...
Тогда Савада не понял смысл его слов.
А галлюцинации стали появляться чаще.
И на руках появлялись небольшие порезы. Постельное бельё было в крови, а Цуна не помнил своих снов.
Он ещё пытался убить Саваду, сталкивал на проезжую часть, заманивал в глубокую реку с сильным течением, натравлял животных.
А как-то ночью всё стало по-другому.
Он звал Саваду. Он первый раз подал голос и теперь свистящим шёпотом звал его.
Цуна даже спать лёг с берушами, вызывая недоумение у Реборна, чтобы не слышать. Но шёпот всё равно был слышен - уже приглушённо, но он как будто был в его голове, и звал его.
На кладбище звал.
Цуна никогда не приходил его навещать. Он боялся, что на кладбище видения усилятся, что он сможет забрать Саваду "на тот свет". Он даже на похоронах не был, позорно прикинувшись больным - на самом деле он убежал тогда к какому-то храму и рыдал у него. И сказал себе, что никогда не придёт на кладбище, никогда-никогда, он не позволит забрать себя...
Ночь тогда была душной, как перед дождём. Савада даже куртку не взял.
Откуда он знал дорогу к его надгробию? Даже шёпота уже слышно не было, присутствие тоже не ощущалось.
"Он ждёт меня там."
Ждал. Луна ярко освещала кладбище, но он был слишком тёмный для света. От него ничем не веяло, будто и правда был человеком.
Савада не то что пошевелиться, дышал через силу. Знал, что нужно уходить, бежать, кричать о помощи, пока он не начал говорить.
- Мне скучно там, Савада.
Холодный ветер трепал волосы Цуны и шевелил листву деревьев, но его волосы не задевал.
- Там холодно, Савада. И слышен шум моря, но его нет.
Скрипнула калитка, а Цуна даже не вздрогнул.
- А я хотел бы. Думаешь, твоей крови будет достаточно?..
Сверкнула молния, освещая безумные красные глаза. Савада почувствовал какое-то влечение, ноги сами передвигались.
Кинжал блеснул в свете луны.
Цуна кричал. Кричал, пока он не исчез, кричал до боли в горле, кричал, слыша чей-то голос.
А потом стало так темно, будто луна пропала.
Только лёгкий запах крови ощущался в воздухе.
* * *
- Он в порядке? В порядке, я спрашиваю? Немедленно отвечайте, я...
- Успокойтесь, Сасагава-сан. С Цунаёши-куном всё в порядке - обработали его порезы на руках и провели консультацию с психиатром. Теперь он будет вести себя как обычно, но несколько недель нужно полежать в больнице, пока раны не зажили... Вы можете пройти к нему.
Цуна сидел на кровати, грыз яблоко и смотрел на дверь, ожидая прихода Сасагавы-старшего.
Дверь неожиданно распахнулась и в палату ввалилось несколько человек. У всех было обеспокоенное выражение на лице. Ямамото неспеша подошёл к кровати Савады, жестом попросив остальных оставаться у двери.
- Как ты себя чувствуешь, Цуна?
Цуна смотрел не на Ямамото, а на человека стоявшего рядом с ним. У человека было тревожное выражение лица и лёгкая улыбка.
- Цуна?..
- Здравствуй, Ямамото.
Такеши облегчённо вздохнул. Глаза человека, стоявшего рядом с ним засветились радостью.
"Здравствуй, Гокудера-кун."
Теперь всё будет хорошо.